Пакс
RATA-news в Telegram-----------------RATA-news в Telegram-----------------

«Бедный, бедный Павел…»

В музее-заповеднике «Царицыно» открылась выставка, которую сами авторы определили как «музейный блокбастер». Посвящена она императору Павлу I. Выставка – первая в Москве и третья в России. Две предыдущие, прошедшие в Северной столице, были приурочены к 250-летию со дня рождения и 200-летию убийства «русского Гамлета».

В девяти царицынских залах – более восьмисот экспонатов (они пробудут в них до конца февраля) из шестнадцати музеев, трех архивов и двух частных коллекций. Выставка обречена стать музейным «хитом» зимнего туристического сезона – ведь с 1 по 9 января, на время школьных каникул, музеи «столичного» подчинения будут работать бесплатно.

В России говорят: одной смерти не миновать, а двум не бывать. Это о ком угодно, только не об императоре Павле Петровиче, сначала убитом физически, а потом – в сущности, теми же действующими лицами! – и исторически. Его на сто с лишком лет усилиями историков превратили в дурачка, полусумасшедшего, юродивого, маньяка на троне – нужное подчеркнуть. «Был в оны годы совсем идиот, Ликом уродливый Павел, Кукла-солдатик...», – писал Константин Бальмонт как раз в те дни, когда впервые было официально разрешено сказать правду о смерти сына «великой Екатерины». «Умер от апоплексического удара», – стояло до 1905 года во всех исторических трудах и школьных учебниках истории. «...Табакеркой в висок», – вполголоса добавляли те, для кого эта дворцовая тайна была секретом Полишенеля, и кто никогда не стеснялся вслух задавать такой, например, вопрос: коль Павел был полусумасшедшим дурачком на троне, отчего его так быстро с трона свели, ведь именем «убогого» во все времена было так удобно управлять всевозможным фаворитам?

Выставка, а она называется «Утраченные иллюзии», отвечает на все эти вопросы вполне определенно. Хотя бы портретами. Вот изображения Павла до вступления на престол – симпатичный и энергичный, с лукавой искоркой в глазах, при этом пусть и несколько не вышедший ростом и статью, человек. А вот портрет, написанный менее чем за полгода до рокового 11 марта 1801 года – глубокий и усталый старик. Уточним – сорока шести лет от роду (фото).

Уж слишком сильна была разница потенциалов между единственно и полностью подвластными Павлу (начисто отрешенному матерью от рычагов власти) на протяжении сорока лет его жизни Гатчиной и Павловском и всей необъятной Российской империей, каковая, собственно, и не должна была Павлу достаться. Просто скоропостижно скончавшаяся императрица не успела обнародовать манифест о передаче трона внуку в обход сына.

А сын, как свидетельствуют представленные на выставке многочисленные документы, происходил из вечного в России племени неудавшихся и несостоявшихся коронованных реформаторов, отлично осознававших опасность многих не излеченных доныне язв отечественной жизни. Суть трагедии этих неудачников четверть века спустя старший сын «русского Гамлета» определит краткой формулой, пронзившей, как кинжалом, всю последующую историю страны: «Некем взять...».

Славословящие «золотой век русского дворянства» скромно умалчивают о том, что к концу «тучных» екатерининских лет Россия оказалась, подобно сегодняшним Италии и Греции, на грани финансового дефолта. Надо было «полeгчить» крестьянам – верный благородным идеалам мальтийского ордена и ставший его главой император издал указ о сокращении барщины. «Вечное» перо, которым этот и прочие указы подписывались, – на выставке. Надо было заставить зажиревшее по имениям дворянство служить на деле, а не на бумаге – заставил. Наконец, требовалось «разбудить», понудить к работе гигантский госаппарат – увлек его личным примером: рабочий день самого Павла начинался в шесть утра. А вместе с ним – и чиновников, до того работавших от силы два-три часа в день. Что вышло? Образ жизни, несовместимый с жизнью. И, конечно, как говаривал булгаковский герой, при таких условиях зарежут... «Бедный, бедный Павел...», – произнесла будто однажды привидевшаяся ему тень прадеда, Петра I.

И «зарезали»: забили насмерть или задушили – сейчас уже не скажешь. Вот они – портреты и черты «известной подлостью прославленных отцов»: сухой волчий профиль Леонтия Беннигсена, масляно-лисья ухмылка Петра Палена. В 1826-м, незадолго до смерти, узнав о разгроме декабристов, 80-летний цареубийца Пален вздохнет: «Эх, меня не позвали – разве так составляются заговоры?».

И – реликвии из самых «обжигающих». Легендарные ботфорты, в которые присные обожали подбрасывать всякие, в том числе полные дерзостей, записки. Как-то в присутствии Павла неудачно прошел спуск на воду боевого корабля «Благодать». «Все противится уроду, и «Благодать» не лезет в воду», – написано было на обнаруженном в ботфорте клочке бумаги. Мундир, в котором Павел был за последним своим ужином. «На тот свет иттить – не котомки шить», – скажет он по его окончании одному из сотрапезников.

И, наконец, последняя, белая и оказавшаяся смертным саваном ночная рубашка (фото) – «вином и злобой упоены» пришли «убийцы потаенны».

 

 

Юрий Тимофеев, специально для RATA-news